Фотожурналист Александр Лисафин поделился с «Петербургским фотографом» историей о том, как он оказался матросом на фрегате «Штандарт» и каким образом совместил службу на нем со своей профессией.

— «Ты помнишь, как все начиналось?»

— Просто и банально, как и у многих. Еще в школе я в течение двух лет занимался в фотокружке. А после школы, когда встал вопрос, куда поступать, пошел в Оптико-механический лицей на специальность «Фотограф». Все получалось достаточно легко, и свою профессиональную карьеру я решил строить в этом направлении.

— Почему из всего разнообразия направлений, в которых можно было реализовываться, Вы выбрали фотожурналистику?

— Мне нравилось фотографировать коллапсные события — пожары и тому подобное, а фотожурналистика как таковая появилась уже позже. После окончания лицея я несколько месяцев проработал в районной газете «Балтийский луч», и меня это зацепило. В двухтысячном я пошел изучать именно фотожурналистику. Отучившись два года, понял, как все работает — что нужно делать и куда двигаться дальше.

— Ваше становление как фотографа пришлось на рубеж 90-х — 2000-х гг. Были ли в то время мастера, которые оказали на Вас особое влияние?

— Честно говоря, я никогда не задавался этим вопросом. Пожалуй, никаких фотографических авторитетов не было. Конечно, позднее я познакомился с некоторыми известными фотожурналистами, а одним из преподавателей на нашем факультете был Сергей Максимишин. На его занятиях всегда был аншлаг, потому что он умеет рассказать и показать, что главное в фотожурналистике — это не «фото». Снять ведь может каждый, а вот найти сюжет, контакт с людьми… До этого мне представлялось, что фотограф в газете снимает строго по заданию: его отправляют, и он идет туда, идет сюда… А на деле фотожурналистика подразумевает, прежде всего, поиск чего-то.

Сейчас появилось множество фотокурсов, фотошкол, но при этом ни одно высшее учебное заведение в России не выдает диплом по специальности «Фотограф». И нужно понимать, что образование — это одно, а практика — совсем другое. Человек может знать, что такое выдержка или диафрагма, но не уметь применить эти знания. Вот почему, закончив обучение, молодым фотографам, прежде всего, надо набирать практический опыт.

— Расскажите о Вашей работе в море, на фрегате «Штандарт». Как Вы на нем оказались?

— Я пришел в проект «Штандарт» в 2006 году. Фрегат каждый год набирает команду, и, выкроив время, я отправился туда в единственный день, когда проходил набор. Помню, стояла ужасная погода, и, приехав на фрегат, я увидел, что, кроме меня, претендентов в этот день нет. Мне казалось, что туда должны ломиться толпы людей, но — ничего подобного. Я уже давно хотел оказаться на парусном корабле и поступил туда как рядовой член команды. При этом я не говорил, что занимаюсь фотографией профессионально, только упомянул, что фотографирую.

— Каково совмещать две роли — члена экипажа и фотографа?

— Специфика в том, что после того как я оказался внутри и стал фотографировать, на мою камеру перестали обращать внимание. Я уже был своим и мог снимать, что угодно и откуда угодно. И мне не задавали вопросов: «Что ты снимаешь?» и «Зачем ты снимаешь?» При этом я понимал, что обязанностей матроса на корабле для меня никто не отменял. Я, как и все, лазал на мачты, тягал веревки, но при этом параллельно фотографировал. Чисто физически это было нетрудно: заканчивая свою четырехчасовую вахту, когда все шли отдыхать, я снимал. А на сон вполне хватало четырех — шести часов в сутки.

Не часто, но случалось, что работа во время вахты ограничивала меня как фотографа. Например, когда приходилось стоять за штурвалом. От него не сбежать, на автопилот корабль не поставить, а сюжетов вокруг очень много. Мне стало не до съемки лишь однажды, когда мы попали в сильнейший шторм. Тогда каждый человек был на счету, и если бы я еще путался под ногами с камерой… Да и свет был не самый удачный.

— Есть ли особенности работы на корабле с технической точки зрения? Может, нужна специальная подготовка техники или самого фотографа, особый подбор аппаратуры?

— Самое основное — это хорошая координация движений. На судне все время качает, и необходим постоянный контроль над собой и техникой, особенно если поднимаешься на мачту. Ни на секунду нельзя забывать, что ты все же находишься в экстремальной ситуации, и полностью отвлечься на съемку опасно. И, конечно, нужна защита техники от соленой воды, брызг. Угробить аппаратуру в море элементарно. Был случай, когда я пытался снять шедший под парусами фрегат с шлюпки. Механик, когда я попросил его притормозить, остановил шлюпку на полном ходу, и в результате нас накрыло волной с головой. Камера была у меня в руках и, естественно, тут же отключилась. Но тогда мне повезло: она высохла и заработала.

В целом, техническая подготовка к экспедиции не так уж сложна. Самое главное — хранение техники на корабле. И еще, в отличие от сухопутных съемок, я не беру с собой вспышку. Испортить ее в море проще простого. Даже попадание малейших частиц воды внутрь вспышки моментально выводит ее из строя. И, конечно, нужно знание специфики корабля. Если экипаж работает на палубе, тянет веревку, надо понимать, куда и откуда ее будут тянуть, чтобы тебя этой же веревкой не ударило.

— В Вашем первом плавании с этим возникали какие-то проблемы?

— Да, ведь я знал все очень приблизительно. Конечно, были учебные выходы по Финскому заливу, но все равно пару раз мне пушка на ногу наехала, да и веревкой задело. А со временем уже опыт пришел. Пожалуй, самое сложное — это съемка с реи, когда одной рукой нужно держаться за этот рей, а другой — успевать фотографировать.

— Бывало ли, что Вас освобождали от обязанностей матроса ради съемки?

— Было пару раз. Мне говорили: «Вот сейчас будет эффектно, бросай все и беги снимай». Но чаще всего я проявлял инициативу сам. Я видел, что будет происходить что-то интересное, и объявлял, что буду снимать. А иногда мне говорили и обратное: «Извини, ты сейчас нужен, нам не до съемок».

— Ощущается все-таки, что «Штандарт» — это не просто судно, а копия исторического корабля?

— Естественно. Судно полностью деревянное, почти живое, и, идя по волнам, оно постоянно поскрипывает, так что вся романтика соблюдена.

Однажды я выходил в море на «Крузенштерне», и отличия чувствуются. «Крузенштерн» — это скорее плавучая воинская часть, где я находился именно в качестве гостя и фотографа. Там гораздо больше людей, огромное пространство, где можно заблудиться, и совсем иная атмосфера. На «Штандарт» люди попадают добровольно, даже на конкурсной основе, а на «Крузенштерне» проходят практику: хочешь не хочешь, а надо.

— Во время походов «Штандарт» бывает в портах разных европейских стран. Есть ли специфика съемки на берегу в разных местах или Европа в этом смысле вся одинакова?

— В Европе мне фотографировать гораздо проще, чем в Петербурге. В Питере, когда куда-то перемещаешься, всегда спешишь, торопишься, что-то видишь, но бежишь дальше. А там у тебя больше времени, ты можешь остановиться и осознать, что ты делаешь. Мне очень нравится, что тебя никто не останавливает, спрашивая, что ты снимаешь. Хотя была и такая история. В одном из городов я увидел бомжа, который очень колоритно лежал на набережной. Я стал его фотографировать, ко мне тут же подбежал человек и начал что-то говорить, видимо, спрашивал, получил ли я у того разрешение на съемку. Может, мол, я его права нарушаю. Но я отмахнулся и пошел по своим делам. В какой-то мере, возможно, проще снимать, когда не знаешь языка и не понимаешь, что тебе пытаются сказать.

В Европе люди в целом более открыты. Как-то ночью я пошел снимать в одном маленьком городке в Голландии. Темнотища, ночные улицы — не по себе. Но все, кто мне встречался, доброжелательно здоровались и шли дальше. У нас ночью вряд ли с тобой кто-то поздоровается. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что подобное поведение больше присуще жителям маленьких городов. В крупных бывает по-всякому. Европа больше всего очаровывает провинцией, где все аккуратненько, чистенько, где нет такого количества мигрантов, как в больших городах.

— Случалось ли Вам встречать коллег — других «корабельных фотографов»?

— Особенно тесно мы ни с кем не общались, но встречались очень серьезные фотографы. Например, приходилось работать с одним норвежцем, который, попав на «Штандарт», сразу лихо полез на бушприт на полном ходу корабля.

— «Штандарт» довольно часто участвует в киносъемках исторических фильмов. Эти события интересны для фотографирования?

— В прошлом году голландцы снимали на корабле свой первый 3D фильм про Виллема Баренца «Новая Земля». «Штандарт» перед съемкой полностью переделали: перекрасили изнутри и снаружи, поменяли все на палубе. Специалисты по съемке у них те еще были. Один даже чуть не убился. Спускался с рея на веревке, а его товарищ не оттянул страховку, хотя его и предупреждали о возможных последствиях. Со второго дубля изображающий матроса актер приземлился на кобчик с жутким глухим звуком. Съемки тогда велись в море, и пришлось вызывать спасательный катер. Он нас сопровождал до самого берега, где пострадавшего и перегрузили. В море нельзя было — не позволяло сильное волнение.

Съемочная группа, конечно, запрещала фотографировать, но я украдкой умудрялся. В итоге у меня получилась хронология со съемок фильма. Когда опубликую, можно будет посмотреть, как все происходило. Своего фотографа у них в съемочной группе не было. Снимали на две камеры только кино.

— Участники съемочной группы не просили предоставить им фотографии?

— Нет. Они были очень замкнутые и редко контактировали с командой, хотя иногда и просили нас помочь. Был интересный случай, когда съемки проходили в море, и всех актеров напрочь укачало. На следующий день они были просто не в состоянии работать, и команду «Штандарта» попросили их заменить. Мы переоделись в их костюмы, нас загримировали и снимали с вертолета, без крупных планов. Так что бывали и такие незапланированные истории.

Также прошлом году в Германии «Штандарт» участвовал еще в одной съемке — про Джеймса Кука. Тогда изначально существовала договоренность об участии команды. Нас загримировали и при этом так измазали, что мы смеялись: грязнули какие-то, а не матросы. Все в дегте, какие-то оборванные одежды — странные какие-то матросы… Еще забавно качку имитировали: привязывали канат к мачте и раскачивали корабль у берега.

— Вернувшись из экспедиции, как Вы ее оцениваете? С точки зрения фотографии — что и как удалось снять, или с точки зрения интересных случаев в пути, новых впечатлений?

— В первую очередь, по снимкам, по их качеству, композиции. Я все-таки ощущаю себя, прежде всего, фотографом.

— Вы уже шесть лет на «Штандарте», и можно говорить о фотолетописи его жизни. Есть ли идеи по использованию полученного материала — выставки, другие проекты?

— Несколько выставок уже состоялось. Есть идея в ближайшее время выпустить фотокнигу о путешествиях на «Штандарте». Материала достаточно, но нужно тщательно систематизировать фотографии, найти спонсоров, заинтересованных людей.

Вообще, фотоматериалов по «Штандарту» накопилось много. Когда-то мне дали задачу разобрать фотоархив — кто-то снимал, и осталось множество негативов. Я потратил месяц на отбор — оценивал на просвет, что там изображено — и в итоге отобрал и отсканировал фотографий двести.

— Вы снимали сами, видели много чужих фотографий, чьи-то ранние пленки. Не возникает ли ощущения, что сюжеты при съемке в ограниченном пространстве корабля постоянно повторяются?

— Да, случается. Бывает, фотографируешь, и, кажется, что снимаешь как-то поверхностно, не углубляясь. Сюжеты действительно повторяются: команда тянет веревки, поднимается на мачты, работает с парусами, моет палубу и т.д. А одна из самых повторяемых тем — рулевой за штурвалом.

Сейчас у меня есть идея сделать фотоисторию про одного человека. Про матроса, прошедшего свой путь от начала и до конца: как он приходит совершенно «зеленым» и в конце овладевает всеми навыками. Но такому проекту нужно уделить время. Надо ехать на корабль не на неделю и связать свою жизнь с жизнью того человека, которого будешь портретировать. Причем нужно снимать, не говоря ему об этом. Так, между делом, чтобы он этого не знал. И придется уходить от штампов, о которых мы говорили. То есть фотографировать не просто человека, тянущего веревку, а искать многоплановость. Можно снять, как человек тянет веревку, и все. То есть сконцентрировать все внимание только на нем, стиснувшем зубы и делающем свою работу. А можно снять иначе: взаимодействие с командой, еще что-то. Но это гораздо труднее. При этом мне с каждым годом все сложнее снимать. Меня, как человека уже опытного, порой назначают на руководящие должности, где появляется большая ответственность. Соответственно, я в гораздо меньшей степени могу уделять внимание съемке.

— В последние годы у «Штандарта» непростая судьба, уже три зимовки он провел в чужих портах. Ведь это еще одна история, хоть напрямую и не связанная с выходом в море. Это может быть проектом?

— Да, это может получиться достаточно интересно, но здесь есть одна очень сложная проблема — с чего начать? Нужно визуально отразить историю «Штандарта» в России, как к нему здесь относились до его ухода. Можно пустить линейку фотографий и в комментариях указывать, что «Штандарт» — российское судно, которое не может вернуться на родину из-за несовершенного законодательства, не предусматривающего наличия исторических реплик деревянных кораблей. Но как это отразить в самих фотографиях — вопрос непростой, и надо над этим думать.

С Александром Лисафиным беседовал Борис Тополянский,
«Петербургский фотограф»